Неточные совпадения
Учитель немецкого языка, Кранц… Подвижной человек, небольшого роста, с голым лицом, лишенным растительности, сухой, точно сказочный лемур, состоящий из одних костей и сухожилий. Казалось, этот человек сознательно стремился сначала сделать свой
предмет совершенно бессмысленным, а затем все-таки добиться, чтобы ученики его одолели. Всю грамматику он ухитрился превратить в
изучение окончаний.
Только уже в Ровно из разговоров старших я понял, что доступ в университет мне закрыт и что отныне математика должна стать для меня основным
предметом изучения.
Во всех сих упражнениях, очевидно, будет участвовать страсть, но страсть спасительная, имеющая в
предмете отличаться в
изучении сюжетов безопасных и малополезных, как, например, эфиопского языка.
Но никакие литературные успехи не могли унять душевного волнения, возраставшего по мере приближения весны, Святой недели и экзаменов. Не буду говорить о корпоративном
изучении разных
предметов, как, например, статистики, причем мы, студенты, сойдясь у кого-либо на квартире, ложились на пол втроем или четвером вокруг разостланной громадной карты, по которой воочию следили за статистическими фигурами известных произведений страны, обозначенными в лекциях Чивилева.
Посвящая время на полезные
изучения прошедших ошибок, он не может найти мгновений, чтоб заняться не по своей части, еще менее — чтоб подняться в сферу истинной науки, обнимающей все частные
предметы как свои ветви.
Ведь это можно в насмешку повторять слова щедринской талантливой натуры, что «русский человек без науки все науки прошел», в насмешку можно сказать, что г. Кокорев, не имея никаких познаний, внезапно написал гениальное сочинение о
предмете, который от других обыкновенно требует продолжительных занятий и серьезного
изучения.
Положим, ваш покорнейший слуга ровнехонько ничего не смыслит в этих
предметах, он круглый невежда в деле истории, агрономии, астрономии и проч.; но любит он, например, картины и посвящает время свое на
изучение изящных искусств.
Предметом нашего
изучения стал живой, страдающий человек.
Само собою разумеется, то, что отлагается в сознании в форме мифа, вступая в общее человеческое сознание, затрагивает все способности души, может становиться
предметом мысли, научного
изучения и художественного воспроизведения.
Поэтому, напр., рассказ о хождении Христа по водам [Имеется в виду одно из «чудес Иисуса Христа», о котором рассказывается в Евангелиях от Матфея (14:25), Марка (6:48–51) и Иоанна (6:19–21).] как
предмет критического
изучения и как содержание «дневного Евангелия» суть в значительной степени разные вещи; критически исследуемый рассказ о воскресении Христовом, со всеми безнадежными разногласиями «Auferstehungsberichte» [Рассказы о Воскресении (нем.).] и радостная весть Пасхального Воскресения далеко отстоят друг от друга.
Эта мысль неоднократно выражалась в различении двоякого или даже троякого смысла священного писания:. буквального (что, собственно, и соответствует
предмету научного
изучения), аллегорического (смысл коего хотя и прикрыт, но видим человеческому глазу) и таинственного, мистического, который открывается лишь при благодатном просветлении.
Она со временем определит это. Если же спросить, чем руководствоваться в определении законности и незаконности потребностей? то на это смело отвечают:
изучением потребностей. Но слово потребность имеет только два значения: или условие существования, а условий существования каждого
предмета бесчисленное количество, и потому все условия не могут быть изучены, или требование блага живым существом, познаваемое и определяемое только сознанием и потому еще менее могущее быть изученным опытной наукой.
Изучение законов, управляющих существованием животных, растений и вещества, не только полезно, но необходимо для уяснения закона жизни человека, но только тогда, когда
изучение это имеет целью главный
предмет познания человеческого: уяснение закона разума.
Вместо того, чтобы изучать тот закон, которому, для достижения своего блага, должна быть подчинена животная личность человека, и, только познав этот закон, на основании его изучать все остальные явления мира, ложное познание направляет свои усилия на
изучение только блага и существования животной личности человека, без всякого отношения к главному
предмету знания, — подчинению этой животной личности человека закону разума, для достижения блага истинной жизни.
Заблуждение, что видимый нами, на нашей животной личности совершающийся, закон и есть закон нашей жизни, есть старинное заблуждение, в которое всегда впадали и впадают люди. Заблуждение это, скрывая от людей главный
предмет их познания, подчинение животной личности разуму для достижения блага жизни, ставит на место его
изучение существования людей, независимо от блага жизни.
Ложное познание, не имея в виду этого главного
предмета знания, направляет свои силы на
изучение животного существования прошедших и современных людей и на
изучение условий существования человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих
изучений может быть найдено и руководство для блага жизни человеческой.
Наблюдения так сложны, так многообразны, так запутанны, так много времени и усилия тратится на них, что люди понемногу забывают о первоначальной ошибке признания части
предмета за весь
предмет и под конец вполне убеждаются, что
изучение видимых свойств вещества, растений и животных и есть
изучение самой жизни, той жизни, которая, познается человеком только в его сознании.
При предположении же о том, что жизнь человека есть только его животное существование, и что благо, указываемое разумным сознанием, невозможно, и что закон разума есть только призрак, такое
изучение делается не только праздным, но и губительным, закрывая от человека его единственный
предмет познания и поддерживая его в том заблуждении, что, исследуя отражение
предмета, он может познать и
предмет.
Верховая езда, фехтование и танцы были также
предметами тщательного
изучения.
Эта всеобъемлющая природа была
предметом его
изучения — поднять хотя бы на одну линию завесу с того, чего еще не постигли великие умы, дать человечеству еще лишние доказательства его невежества и ничтожества перед высшей силой, управляющей миром, и этим возбудить в нем парения к небу — вот цель ученого-естествоиспытателя, независимо от того, применяет ли он свои знания к извлечению из этой природы средств для врачевания больного человеческого организма, или же только наблюдает теоретически законы природы в их проявлениях в окружающем его мире.
Диалектический материализм —
предмет трудный, особенно для малоподготовленных: Арон же излагал его так увлекательно, что отбою не было от рабочих и работниц, желавших записаться в кружок по
изучению диамата.
И если история имеет
предметом изучение движения народов и человечества, а не описание эпизодов из жизни людей, то она должна, отстранив понятие причин, отыскивать законы, общие всем равным и неразрывно связанным между собою бесконечно-малым элементам свободы.
Для
изучения законов истории, мы должны изменить совершенно
предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами.